 Часть 3. Не принято во внимание…
Первым следователем по делу убийства контр-адмирала Э.Гусейнова был назначен следователь по особо важным делам Военной прокуратуры старший лейтенант Акиф Мамедзаде, которого через несколько месяцев арестовали, а дело поручили другому (т. 6, стр. 66). Арест произошел после того, как он представил на утверждение план оперативных и следственных мероприятий, в которых указал возможные причины убийства (т. 6 стр. 212). Удивительно, но – факт: все, перечисленные следователем А.Мамедзаде возможные причины убийства, нашли подтверждение в материалах уголовного дела № 68802, но проигнорированы следствием и, к сожалению, не привлекли должного внимания во время судебного следствия…
Я намеренно указываю номера страниц и томов уголовного дела и обвинительного акта – возможно, кто-то, когда-то, набравшись смелости, возьмется за объективное рассмотрение и доведение до конца этого дела. Пока же общественность «успокоили» решением суда и публикацией книги Эльмиры Ахундовой «Стеклянный дворец», написанной «по мотивам» обвинительного акта: виновники – осуждены, зло – наказано. Что же осталось без внимания суда? Отвечу коротко – все, что не вписывалось в проторенную следствием колею. Материалы уголовного дела должны были, как минимум, насторожить не только суд, но и другие государственные структуры.
Например, в своих показаниях заместитель начальника училища по научной и учебной работе Татаренко В.Т. собственноручно написал: «Потом представители следствия решили вскрыть сейф адмирала. Я предупредил их, что там находятся ДВА (выделено – ред.) автомата, которые еще не сданы после поездки на фронт. Сейф открыли, зафиксировали оружие и потом стали вскрывать верхнюю часть сейфа» (т. 8, стр. 154).
Но материалы уголовного дела – не подтверждают это!
Во-первых, при вскрытии сейфа комиссией в составе семи (!) человек никакого оружия обнаружено не было (т. 6, стр. 81).
Во-вторых, при повторном вскрытии (после комиссии!), но уже в присутствии Татаренко В.Т. и двух понятых, следователь обнаруживает 1 (один) автомат, который, по словам Татаренко В.Т., числится за ним (т. 6, стр. 83).
Напомню, что оба автомата были им (контр-адмиралу и Татаренко) «подарены» (!?) при поездке на фронт, не были оприходованы в училище и поэтому хранились в непредусмотренных порядком местах. За сохранность, учет и хранение оружия отвечал я, как первый заместитель, потому мне это известно. Таким образом, судьба еще одного автомата осталась без внимания следствия, а следователей не заинтересовало – почему в сейфе адмирала хранится чужое оружие, а свое отсутствует?
Кроме того, без должного внимания следствия остались показания того же Татаренко В.Т., в которых он указывает на то, что покойный дважды (в декабре 1992 г. и в марте 1993 г.) лично вмешивался в инциденты, связанные с непристойными и вызывающими действиями представителей ОМОНа. Это происходило в непосредственной близости к училищу и уже тогда, руководству ОМОНа была известна жесткая и принципиальная позиция училища по отношению к нарушителям правопорядка (т. 8, стр. 153; т. 8, стр. 156). Эти показания могут, в какой-то степени, объяснить жесткий телефонный разговор между Э.Гусейновым и Р.Джавадовым накануне убийства.
В показаниях на следствии и во время суда, неоднократно подсудимыми приводились доводы, которые, по их мнению, должны были объяснить содеянное преступление благими намерениями. При этом зачастую они ссылались на Р.Джавадова, который, якобы, считал покойного «приносящим вред обороне». Понятно, что никакие доводы не могут оправдать убийство, но обязанностью суда было хотя бы проанализировать и эту посылку обвиняемых: почему у них сложилось такое мнение, какие были основания для таких предположений? Суд не рассматривал эту версию, потому что возникли бы вопросы к высокопоставленным чиновникам, а «обременять» сильных мира сего, суд не счел необходимым. А такого рода вопросы напрашивались сами по себе. Например, вот показания, которые дала следствию вдова адмирала, Гусейнова Т.Е, что называется по горячим следам, в день убийства: «…Всячески хотел помочь республике, примерно в феврале сего года, через друга – ленинградца Мацева Вячеслава, профессора НИИ, передал известному журналисту Невзорову кассету с записью Ходжалинских событий, за что Невзорова сняли с работы. Это обстоятельство известно его заместителю Татаренко» (т. 6, стр. 100).
Я тоже подтверждаю показания Татьяны Евгеньевны, об том знал не только Татаренко В.Т., но и многие другие. Сам я несколько раз встречался с Мацевым В. в училище, он даже ночевал на территории БВВМУ. С «профессором НИИ» был знаком и начальник Генштаба Н.Садыков, который регулярно по субботам посещал училище - его связывали теплые отношения с Э.Гусейновым. С Ленинградом была налажена курьерная связь – сведения передавались с нарочным, которого командировали к Мацеву В. под благовидным предлогом помощи в составлении учебных планов и программ обучения курсантов. Естественно, нарочный использовался вслепую, будучи твердо уверенный в необходимости такого сотрудничества – он исполнял роль курьера между ними. Чтобы не быть голословным, назову имя одного из них – ныне капитан 2 ранга запаса Вагиф Мамедов, окончивший один из военных ВУЗов Ленинграда и хорошо ориентирующийся в городе. О характере передаваемых материалов можно судить по обнаруженным в сейфе покойного секретным документам, которыми снабжал адмирала лично начальник Генштаба. Начальник Генерального Штаба воюющей страны «сливал» секретные материалы в третье государство! Как можно оценить такое действо? Предательство? Шпионаж? Саботаж? Для получения ответов на эти вопросы необходимо, как минимум, расспросить самого фигуранта дела. А он, в этот период, уже занимал очень высокую должность советника президента Азербайджана по обороне. Судьи не могли даже подумать о том, чтобы задать ему вопросы, а не то, что вызвать для дачи показаний в суд!
Да, что там советник президента, следователи и судьи закрывали глаза на проделки чиновников меньшего ранга, опасаясь реакции сильных мира сего. Обратите внимание на документ, который привожу полностью (т. 7, стр. 85):
СЕКРЕТНО
Начальнику особого управления при Президенте Азерб. Республики
Прошу Вас сообщить в наш адрес результаты отдельного поручения, направленного в Ваш адрес по факту проверки финансовой деятельности финансового управления МО Азерб. Республики и о взаимоотношениях Аббасова (имя и отчество неизвестны) из ФУ министерства обороны с сотрудниками Бакинского ВВМУ в апреле 1993 года, а также имелись ли нарушения в финансовых операциях между МО Азерб. Республики и БВВМУ?
Следователь по особо важным делам военной прокуратуры Азерб. Республики
майор юстиции А.Т.Мамедов. 15.10.93.
Хочу отметить, что и этот следователь (как и арестованный предшественник) достаточно близко подошел к разгадке происшествия – все дело сводилось к финансовым злоупотреблениям. Однако, даже получив формальный ответ на свое обращение, следователю А.Т.Мамедову не позволили «копать» дальше – необходимо было допрашивать чиновников из высшего эшелона власти. А по поводу «полуизвестного» Аббасова дословно написали следующее: «… В отношении взаимоотношений Аббасова из МО и сотрудников БВВМУ информацией не располагаем» (т. 7, стр. 116).
Ох, кривят душой доморощенные «сыскари»! В то время, в ФУ МО был только один Аббасов – небезызвестный начальник финансового управления Таир Аббасов, привлеченный к ответственности за финансовые злоупотребления в особо крупных размерах. Несколько своих махинаций он провернул как раз через посредство «сотрудников БВВМУ». Не знать об этом не могли, но не решились расследовать эту версию. Слабо? Нет, - страшно! Потому, что хищения исчислялись миллионами долларов США. И ведь, далеко ходить не надо – материалы в достаточном количестве приобщены к уголовному делу. В качестве примера приведу лишь два документа из акта ревизии финансово-хозяйственной деятельности БВВМУ за период, когда училищем руководил контр-адмирал Э.Гусейнов.
«Так, по платежному поручению № 62 от 14.12.92 г. торговому дому «Саин» в оплату счета № 72 от 11.12.92 г. перечислено 16676326 рублей и списано прямым расходом по статье 2323 сметы МО Азербайджанской Республики. В делах ФО училища и торгового дома «Саин» вышеуказанного счета и какого-либо договора найти не удалось. По объяснению бухгалтера ФО, якобы, эта сумма переводилась за видеоаппаратуру. Таким образом, вышеуказанная сумма … находилась в обороте коммерческой структуры и приносила ей доход» (т. 8, стр. 94).
Следующий документ приобщен к делу через две страницы:
«При ежемесячной потребности по статье 2323 на сумму 1000000 рублей, в декабре 1992 года истребовано 21000000 рублей, которые не были израсходованы, а переведены в коммерческую структуру» (т. 8, стр. 96).
По всему видать, что БВВМУ было вовлечено в какую-то финансовую авантюру и выступало в ней как заправский коммерческий игрок на бирже. Надо думать, что доходы коммерческих структур распределялись по заранее оговоренным правилам – иначе, терялся смысл участия в этой афере. В начале 90-х такого рода деятельностью занимались многие госструктуры на постсоветском пространстве, видимо, соблазн быстрого обогащения не прошел стороной и военно-морское училище. Дальнейшие события только укрепили это предположение…
Продолжение следует
Джан-Мирза МИРЗОЕВ,
Профессор, военный обозреватель
|
