 Почему с завидным упорством фемида закрывает глаза на грубейшие нарушения своих коллег-следователей? Неужели доводы адвокатов неубедительны и безосновательны, а аргументы следствия веские и объективные?
Опыт общения с прокуратурой за последние восемь лет позволяет сделать вывод: для обоснования своих действий и решений следователи идут на все, вплоть до наплевательского отношения к Закону (не говоря уже о правах человека), перевирание и подтасовку фактов. К примеру, я с удивлением узнал из газет, что представитель прокуратуры сообщил корреспондентам о том, что обвиняемый в убийстве адмирала Алиюсиф Таиров прямо указал на мою причастность к убийству?!
Это – ложь, либо бред воспаленной фантазии. В действительности, при очной ставке 24.11.2000 г. А.Таиров прямо указал, что я никакого отношения к убийству не имею, а на вопрос следователя – знал ли я о готовящемся убийстве, он ответил – нет, не знал. В этом легко убедиться: достаточно только лишь просмотреть видеозапись очной ставки. Моя вина заключалась в том, что я учился с обвиняемым в одной школе, хотя и в разных секторах (я в русском, он – в азербайджанском секторе). Я был уверен в том, что по такой причине никакой суд не санкционирует арест. Святая наивность: как глубоко я ошибался!
А события развивались стремительно – уже на следующий день, поздно вечером, из следственного изолятора управления по борьбе с бандитизмом и терроризмом (именно там я содержался под стражей), меня привезли в суд, где в рекордно короткое время (не более 10 секунд!) состоялось судилище. Не мудрено – в предбаннике кабинета судьи был накрыт великолепный праздничный стол с яствами. Видимо, так следователи решили компенсировать причиненные судье неудобства: все-таки нерабочий день, позднее время. Нетерпение судьи Таптыга Махмудова (запомните это имя – именно он, уже, будучи судьей Верховного суда, через десять лет и снимет с меня судимость – ред.) выразилось в том, что он задал мне только один вопрос – согласен ли я с обвинением? Мой вопрос: «Какое обвинение?» уже остался без ответа – судья просто махнул рукой, мол, все ясно. Не успели мы со следователем Габилем Гасымовым покинуть кабинет судьи, как тут же меня вызвали обратно: решение уже было отпечатано следователями, а судья только расписался и заверил подпись печатью. Расписавшись в получении решения суда, я только в камере СИЗО управления по борьбе с бандитизмом и терроризмом ознакомился с текстом. Оказывается, на суде присутствовали мой адвокат (?) и прокурор (?), а я подозреваюсь в подстрекательстве к убийству на основании показаний А.Таирова (!)…
Через несколько минут город потрясло сильное землетрясение, и я воспринял это, как знак свыше о готовности к предстоящей неравной борьбе. Очевидно, поняв свои ошибки, следователь Г.Гасымов 27.11.2000 г. прибыл в СИЗО, насильно изъял у меня решение суда, а взамен предложил расписаться в новом откорректированном «липовом» решении. Таким образом, в один и тот же день, по одному и тому же делу судья вынес два разных решения и скрепил их печатью и росписью. Задача следователя Г.Гасымова сводилась к следующему: изъять старое решение (что он и сделал) и добиться того, чтобы я расписался в новом «липовом» решении. Получив мой категорический отказ, следователь перешел к угрозам, затем к уговорам, но я был непреклонен и заявил, что буду подписывать документы только в присутствии адвоката Исахана Ашурова либо Адиля Исмайлова, с которыми был лично знаком. Но мне следователи сообщили, что эти адвокаты требуют больших денег за услуги, заняты и, наконец, заявили, что у них отсутствует лицензия. Лишь 29.11.2000 г. появился мой нынешний адвокат – Октай Алиев.
Но за сутки до этого, 28.11.2000 г., угрозы следователя Г.Гасымова получили реальное подтверждение: меня «случайно» привели в кабинет старшего следователя Сейфетдина Абдуллаева, который проводил допрос обвиняемого А.Таирова. Увидев меня, арестант вскочил и сказал дословно следующее: «Джан-Мирза, защищайся!», затем ему перехватило горло, он отвернулся и опустил глаза. Мне все стало ясно: следствие, закусив удила, перешло к следующей фазе – выбиванию показаний, подтверждающих именно их версию. Мои попытки представить документы и материалы (в том числе и видеоматериалы), опровергающие их версию, попросту отвергались. Таким образом, ситуация со следователями С.Абдуллаевым и Г. Гасымовым сложилась следующая: один из них не разрешил мне давать показания на русском языке, в результате чего мои показания были чудовищно извращены (либо сознательно, либо вследствие некорректного перевода); а другой – угрозами и уговорами пытался навязать необходимое следствию направление. Если первый из них предлагал мне очернить ни в чем не повинного высшего офицера (Командующего военно-морскими силами контр-адмирала Аскерова Р.Г.), то второй «рекомендовал» взять на себя вину хотя бы за недоносительство. Именно такое положение дел заставило меня принять решение об отказе дачи показаний, с целью предотвращения ложного толкования моих объяснений и во избежание малейшей возможности дать следователям повод для издевательства над другими «подозреваемыми».
Возникшие осложнения заставили следователей, наконец-то, удовлетворить мое законное требование и разрешить свидание с адвокатом. В течение недели адвокат О.Алиев тщетно пытался добиться, в строгом соответствии с законом, улучшить условия моего содержания. Мне стыдно за «державу», когда только вмешательство иностранного представительства (посольство США), заставило наших доморощенных «пинкертонов» перевести меня в СИЗО №1 (Баилово).
Я был абсолютно уверен в том, что апелляционный суд, рассмотрев жалобу, только по формальным признакам (не говоря уже, о более глубоком рассмотрении), примет решение об освобождении меня из-под стражи и заменит меру пресечения с ареста - на подписку о невыезде. Для этого, членам суда необходимо было лишь просмотреть документы предыдущего суда, и они убедились бы в том, что в материалах и решении суда нигде (повторяю – нигде!) нет моей подписи, как нет и истинных материалов – их попросту заменили фальшивыми. Но чехарда с адвокатами существенно отразилась на решении апелляционного суда.
Напомню, что адвокат О.Алиев появился 29.11.2000 г., я его ввел в курс дела, и он был готов защитить меня в апелляционной инстанции. В день рассмотрения дела в суде (07.12.2000 г.) ему сообщают о том, что меня будет защищать новый адвокат – Эльтон Кулиев, который, мало того, что не знаком с материалами дела, но еще даже не подписал со мной контракт по осуществлению защиты. Естественно, суд основывался на документах, представленных следствием, и был в неведении (так же, как и мой новый адвокат!), что суду представили «липу». Только на следующий день, (08.12.2000 г.), следователь Г.Гасымов в СИЗО №1 познакомил меня с новым адвокатом Э.Кулиевым, и мы подписали с ним контракт, но… было уже поздно. Пришлось смириться с тем, отведенный судами срок заключения (3 месяца) будет пересмотрен в следующий раз...
Продолжение следует
Джан-Мирза МИРЗОЕВ,
Профессор, военный обозреватель
|
