 МОСКВА - Пусть Ближний Восток и Северная Африка охвачены народным гневом в отношении своих репрессивных правительств. Здесь, в бывшем ленинском пространстве, на прежних просторах Советского Союза, правители с железными кулаками все еще одерживают верх.
Их выживаемость служит отрезвляющим контрапунктом для тех, кто полагает, что свержение тиранического режима в ходе массовых протестов неизбежно приводит к полноценной демократии.
Президент-долгожитель в бывшей советской республике Белоруссии, например, в декабре выбран еще на один срок 80% голосов, после чего он пошел на серьезное преступление, когда его противники назвали эти результаты постыдно неправдоподобными. (С тех пор о них ничего не слышно.)
А в Казахстане президент с еще большим стажем сам себя увенчал официальным титулом «национальный лидер».
Сильнейший из постсоветских авторитарных правителей, российский Владимир Путин, по сравнению с ними новичок — он находится у власти без особых потрясений всего лишь десять лет.
Почти два десятилетия назад с крахом советского коммунизма возникла надежда, что власть в этом регионе будет осуществляться по-иному: в новых независимых — бывших советских — республиках, восставших из оков тоталитаризма, будут проходить свободные выборы, появятся различные политические партии и энергичные независимые СМИ.
Но эти надежды оказались преждевременными и даже наивными. В 1990-х годах распад Советского Союза посеял хаос — в первую очередь в России — и в ответ появилась корпорация автократов, обещающих стабильность и экономический рост. Модель демократии, утвердившаяся на Западе, оказалась дискредитированной во многих из этих стран.
И поэтому даже когда потрясения в Египте, Ливии и других странах арабского мира приковали к себе внимание по всей территории бывшего Советского Союза, лидеры региона выражают уверенность, что они не находятся под угрозой.
«Они подготовили такой сценарий и для нас, и они будут пытаться его выполнить, — сказал протеже г-на Путина президент Дмитрий Медведев. — Но этот сценарий не пройдет».
Увядание демократического движения проявилось на фоне ареста нескольких лидеров российской оппозиции в ходе небольшого митинга в Москве 31 декабря, одной из регулярных акций протеста по защите 31-й статьи Конституции России, которая гарантирует свободу собраний.
Аресты не вызвали общественного резонанса, и люди продолжали жить своей жизнью. Не то, что в Тунисе.
Те же оппозиционные политики, выйдя из тюрьмы, вернулись к акции 31 января, надеясь, что новый вдохновляющий пример Египта внесет оживление и наполнит Триумфальную площадь в Москве духом каирской площади Тахрир.
«Мы все следим за тем, что происходит в Египте», — сказал, обращаясь к толпе, Борис Немцов, бывший вице-премьер.
«У них 30 лет был диктатор Мубарак, вор и коррупционер, — сказал он. — Чем он на самом деле отличается от наших парней?»
Люди кричали: «Россия без Путина!». Но, как и прежде, общество не присоединилось. Оно не проявило себя, пришло чуть более тысячи человек.
Более того, молодых среди них было не особенно много. Это объясняет, что для подобных восстаний требуются более тяжелые времена. Население в России и многих других бывших советских республиках стареет, в отличие от Ближнего Востока. Здесь меньше людей, готовых к юношескому порыву восстания, будь то на улицах или в Facebook и Twitter.
Старшее поколение выросло при советской власти, оно находилось под столь жестким контролем, что нынешнюю автократию воспринимает как нечто лучшее. Оно также пользуется сегодня большей экономической свободой.
Даже в шести бывших советских республиках, в которых преобладает мусульманское население, события на Ближнем Востоке не имели значительных последствий.
Во всяком случае, насилие на Ближнем Востоке укрепило позиции диктаторов в краткосрочной перспективе, поскольку это вызвало всплеск цен на нефть и пошло на пользу экономике нефтяных государств, таких как Россия, Казахстан и Азербайджан.
Сегодняшнее поколение постсоветских лидеров также умело играет на боязни нестабильности и нищеты рубежа 1990-х годов, они знают, что в трудные времена люди часто предпочитают авторитарный порядок демократической какофонии.
Ток-шоу на «Эхе Москвы», своеобразном российском Национальном общественном радио (NPR), было посвящено обсуждению вопроса, почему улицы ближневосточных столиц были затоплены протестующими, а в Москве — нет. «Наш народ терпит и будет дальше терпеть и страдать, — сказал Георгий Мирский, известный политический аналитик. — Потому что советский человек еще жив — вот в чем дело! Менталитет народа (или, по крайней мере, значительной его части) не изменился настолько, чтобы почувствовать вкус к свободе».
Есть, конечно, исключения. Страны Балтии — Эстония, Латвия и Литва — присоединились к Европейскому Союзу и приняли моральные нормы Запада. Но они всегда жили обособленно в рамках Советского Союза, став его частью, когда Сталин захватил их во время Второй мировой войны.
Даже так называемые цветные революции последнего десятилетия на Украине, в Киргизии и Грузии, которые воспринимались повсюду как отказ от авторитаризма, и те утратили свой дух.
На Украине из-за недовольства «оранжевой революцией» в прошлом году был избран новый президент, и он подавляет оппозицию по путинскому образцу.
Прошлогоднее восстание в Киргизии свергло правителя, который до этого сверг своего предшественника. В результате, политики соседних с Киргизией стран Центральной Азии в настоящее время считают, что им нужно сильное централизованное правление, чтобы избежать судьбы Киргизии.
«Мы должны кормить наших людей, и тогда мы можем создать условия, при которых наши люди могут принимать участие в политике», — сказал Нурлан Утешев, представитель правящей партии Казахстана.
Г-н Путин, премьер-министр России и бывший (и, возможно, будущий) президент, регулярно приводит в пример соседнюю Украину. «Ни в коем случае не допустить украинизации политической жизни России», — предупредил как-то г-н Путин.
На какое-то время Грузия казалась в авангарде демократической волны. Но в 2007 году президент Михаил Саакашвили, близкий союзник Америки, жестко подавил свою оппозицию. Теперь его соперники характеризуют его не лучше, чем г-на Путина.
Сторонники Саакашвили защищают его, заявляя, что он не будет пытаться остаться у власти, когда срок его полномочий истечет в 2013 году. Они говорят, что он добился огромных успехов в модернизации Грузии, добавляя, что нереально ожидать, будто страна, долго погруженная в советскую систему, может преобразиться в одночасье.
Таков общий рефрен. Янез Ленарчич (Janez Lenarčič), дипломат, возглавляющий Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ, с трудом пытается убедить эти страны ослабить вожжи.
«Понятие устойчивости здесь играет важную роль, — рассказывает г-н Ленарчич. — Они говорят: нам нужно больше времени, мы должны добраться собственными темпами. Мы отвечаем: долгосрочная стабильность наступит только с сильными демократическими институтами, а не с личностями, потому что личности не вечны».
И все же он считает себя оптимистом, несмотря на стагнацию. Взгляды могут меняться. Недавно россиян спросили: они предпочитают порядок (даже в ущерб их прав) или демократию (даже если это приводит к росту деструктивных элементов). Порядок одержал верх — 56% против 23%.
Это может показаться не вселяющим надежду, но десять лет назад соотношение было 81% против 9%.
Оригинал публикации: "The New York Times", США
inosmi.ru
|
